Poems
2019
Закончились цветы 🦋
Закончились цветы. Чужие звуки
и запахи очередной страны
врываются в окно. Накроет руки
осколками рассыпанной волны.
И ты на глубине спектральных линий
исследуешь знакомую ладонь.
Вот красный через боль приходит в синий.
Вот белый превращается в огонь.
Закончилось вино. Лучи заката
и ветер пересоленной воды
смешается с песком. Застыли даты
следами немигающей звезды.
И ты на стыке нескольких узоров
не можешь расчертить простой квадрат.
Не хватит бесконечных переборов.
Не хватит трёх осей координат.
Закончились часы. Упали взгляды.
Застыл прибой. Исчезли корабли.
Не бойся, я приду. Мы будем рядом
испытывать вращение Земли.
Возьмёмся за руки и пару оборотов
пройдём, не отвечая на звонки.
Инерция. Закончилась суббота
и тянет точки до конца строки.
/ август 2019
Оставь себе безумного огня
Оставь себе безумного огня —
нам надо дотянуть до поворота.
Пускай блестят глаза. Играя ноты,
отдайся музыке, не думай про меня.
Гуляй по мягким клавишам и плачь —
так легче и спокойнее поверить.
Пока играешь, в потайные двери
зайдут друзья, милиция и врач.
Оставь себе немного красоты —
нам надо дотянуть до переправы.
Здесь нет тревог, развития и славы.
Здесь только ветер, берег и цветы.
Молчи. Зажми навлон под языком.
Закрой глаза. Разбей все телефоны.
Мы скоро повстречаемся с Хароном
и уплывём из времени тайком.
/ лето 2019
Ритмы города двигают плиты
Ритмы города двигают плиты
над тяжелой седой головой.
Не грусти, мы уже позабыты
в двух штрихах нисходящей кривой.
Не спеши, мы успеем проверить
календарь на оставшийся год.
Запах сосен. Прозрачные двери
открываются только вперёд.
Не дыши. Безмятежной попыткой
отпускай повороты реки.
Не пиши. Не доходят открытки,
телеграммы, слова и звонки.
Ритмы танца на две половины
заплетают пространство в поток.
Мы танцуем. Танцуют картины,
открывая лихой эпилог.
/ 20 июня 2019
Весь мир ушёл вперёд без нас
Весь мир ушёл вперёд без нас
на чистый красный свет.
И неожиданно погас
закат или рассвет.
Нас разделил поток огней
без дырок и углов.
Смотри, становится темней
от самых ярких слов.
Любые действия ведут
налево или прочь.
Мы снова сбиты. Марля, жгут,
мигалки, лампы, ночь.
Смотри, становится темней,
когда включают свет.
Весь мир ушёл. Поток огней
на нити рвёт сюжет.
/ 2 июня 2019
Души таскают своих мертвецов
Души таскают своих мертвецов
на перекрестке лучей
скорости света и стрелки часов
остановились. Чей
невыносимый холодный строй
маршем прошёл по льду?
Звук барабанов… Слышишь? Стой!
Поздно ловить звезду.
Вон она мчится, теряя хвост
между сигнальных огней.
Души пришли на тёмный погост,
остановились. Грей
руки о тело моё, обняв
и положив на грудь.
Мы отправляемся в ночь. Рукав
вычертил Млечный Путь.
/ 26 мая 2019
7:00
В семь утра просыпается дом.
Растворяются призраки теней.
Осторожные скрипы ступеней.
Тишина за открытым окном.
В семь утра зажигается свет.
Пахнет кофе. Шипит сковородка.
Новостей мимолётная сводка
переходит за плоскость газет.
В семь утра закипает вода.
Солнце бьёт сквозь открытые шторы.
Незаметно текут разговоры.
Еле слышно гудят поезда.
В семь утра ярко пахнет сирень.
Возвращая уютные взгляды,
отражаемся всеми, кто рядом.
В семь утра начинается день.
/ май 2019
Картина и ночь
В этом фрейме естественно всё —
настроенье, движение линий,
переходы зелёного в синий
и телесного цвета бельё.
На холсте немигающий взгляд
развивает восточные ритмы.
В этом жесте естественно всё —
аритмия и лезвие бритвы.
Возвращается ветер и дрожь.
Возвращается ночью тревога.
В этом чувстве естественно всё —
луч обрыва и камень порога.
Свет уходит. Уходит печаль.
Вместо счастья — холодные руки
обнажают серьёзную сталь
и меняют на улице звуки.
/ весна 2019
Конец 🌊
Почувствуй секунды дождя и мерцание линий,
стирающих город, дороги, людей, силуэты домов.
Закончилось всё. Перемешивая в тёмно-синий,
закончились краски весёлых и ярких тонов.
Почувствуй секунды растущих стареющих сосен.
Послушай удары стареющей пары сердец.
Закончилось лето. Идёт бесконечная осень.
Закончилась музыка, и наступает конец.
Почувствуй секунды во мрак уходящих ступеней.
Смотри как играет в затяжках растянутый дым.
Присядь, посиди. Расскажи про вчерашние тени.
Пусть будет темно. Так не хуже, чем с кем-то другим.
Почувствуй секунды и скорость дороги мотора.
Вжимая педаль, положи пару сотен в зачёт.
Пропала весна. Ты не трогай, пожалуйста, шторы.
Пусть будет темно. Здесь не хуже, чем где-то ещё.
Почувствуй секунды и свет убегающих точек.
Нам надо идти. Собирайся скорее, пора.
Прочти как-нибудь. Извини, неразборчивый почерк.
Пусть будет темно. Здесь не хуже, чем было вчера.
/ март 2019
40 🍋
Зима перешла на плюсы и на нули.
Сменила снег на потоки машин и грязи.
Скользя по линии односторонней петли,
остановилась. В разрыве сотовой связи
теряю слова, и предельно открытый смысл
становится мнимым, как фраза в конце без точки.
Ты видишь, что капли дождя устремились ввысь
и падают в небо неслышно, поодиночке.
Ты чувствуешь — стрелки дрожат и идут назад,
и где-то на вклейке зрачка двадцать пятым кадром
застыло будущее. Город не виноват,
что ты обернулся и смотришь только обратно.
Зима перешла экватор и залегла.
Я тоже лежу, пропуская жизни экватор.
Здесь утром и вечером не исчезает мгла,
и в ноздрях торчат облака побуревшей ваты.
Здесь солнце заглядывает через плечо жены,
мелькает в улыбках детей и в глазах собаки.
И стрелки трогаются, словно сопряжены
со светом, который рождается в полумраке.
/ 1 февраля 2019
2018
За
За горами скрываются горы.
За морями скрывается море.
Побережье рекурсией линий
разбивает поверхность воды.
Я лежу между соснами неба,
между левым и правым простором,
между серым и белым потоком,
оставляя пустые следы.
На узоры ложатся узоры.
За годами скрываются годы.
Подморозило. Яркие лица
и румяные пятна людей.
Я лежу между левым и правым,
между тёмным седым небосводом,
между улиц угрюмой столицы
пустотой догоревших огней.
За слезами скрываются слёзы.
За тревогой уходит тревога.
Повороты налево, направо,
жёлтый свет уходящего дня.
Я стою в перекрёстке проспектов,
выбирая вторую дорогу,
зажигая оставшейся спичкой
маскарад и орнамент огня.
/ 22 декабря 2018
Ноябрь. посвящается всем, его пережившим
Послушай, в зрачке отражается мир,
который ты не создаёшь.
Повсюду границы, границы квартир.
Ты тоже закрылся — и пьёшь.
Повсюду разметка, ремонт, патрули,
таблички “проход запрещён”.
Сомкнулись развязки дорожной петли
на шее прекрасных времён.
Послушай, в зрачке отражаются лишь
картины вчерашних побед.
Ты долго молчал, а теперь говоришь…
Усталый ноябрьский свет
не виден сквозь ночь и дневной марафон.
в наушниках — гул площадей.
Шум города утром сливается в фон
и топит потоки людей.
/ 19 ноября, 2018
Пора!
Насыпь мне пригоршню слов —
день сыграет глаголами в бисер.
Сегодня в двенадцать часов
мы сорвемся в глубокие выси.
Пролетим над холодной Москвой,
над кварталами центра уставшими.
Заворачивая от Тверской,
попрощаемся с Патриаршими.
Кони жадно вонзаются в такт
уходящего нервного марша.
После третьего акта — антракт.
Никому не известно, что дальше.
Пролетим между черных страниц,
разбирая беседу сначала.
Обнажает над городом нить
тихий свет на картинах Шагала.
Потушив отраженья огней,
на холмы опускается холод.
Это гривы угрюмых коней
накрывают чернеющий город.
/ октябрь 2018
Бой
Что снится боксёру во время второго нокдауна?
Какие картины он видит, ловя апперкот?
Какие слова подбирает к последнему раунду?
Какой монолог закрывает ударом в живот?
Бьёт гонг. Полотенце. Вода. Хлорэтил. Вентиляция.
Глубокие вдохи. Секунды текут горячо.
Вот все 60 оторвались и кончились начисто.
Звенит тишина. Начинает обратный отсчет.
Пульсирует публика, жадно жонглируя голосом.
Сужается зрение. После щелчков черноты
соперника нет. Впереди только вспышки и полосы.
Устойчивый звук постоянной десятой черты.
Ломается свет. Нарушая законы движения,
пространство на ринге становится вязким, как мёд.
Какие же сны снятся вам до поражения?
С какими словами вы всё же идете вперёд?
/ 12 октября
Слова закончились
Слова закончились. Закончились слова.
Не повторяя полночи рефреном,
ты переламываешь прошлое коленом
и обрезаешь ржавые крючки.
Слова закончились. Потрескались очки.
Мерцают пальцы, вновь касаясь дужки.
На подоконнике — следы кофейной кружки.
В привычном месте — только пустота.
Прикрыта лампа. Чистого листа
портрет не отражает повороты.
Сегодня солнечно. Рождается суббота,
и отчего-то хочется курить.
Давай молчать. Не будем говорить.
Не будем ворошить десяток жизни.
Возьмем собаку. Спустимся пониже.
Пройдемся. Там деревья и трава.
И может быть появятся слова.
/ 6 октября 2018
Буря
Смотри, начинается буря.
Все краски смешались в одну.
Две молнии перевернулись
и смазали светом волну.
Смотри, растворяется город.
Стоит напряженный проспект.
Вода затекает за ворот.
Угрюмо идет человек.
Смотри, наполняется ветер.
Вжимает пространство в окно.
За стеклами прячутся дети.
За стеклами мчится кино.
Сминает поток поворотом.
Смывает намеки со стен.
Сливает мажорные ноты
в один неделимый момент.
/ 16 мая, Минск
Бессонница 🍷
Бессонница.
Ночь потеряла покой.
Устала отражаться в перемещениях вчерашних.
Рифмы вращаются над моей головой,
как прожектор освещённой Эйфелевой башни.
Камень.
Бордюр.
Шум.
Мост.
Разворачиваются улицы прочь от площади.
Направо.
Налево.
Прямо.
Хвост.
Упираемся в задницу бронзовой лошади.
Бессонница.
Ночь притаилась и пьёт
уверенными глотками из моего темени.
Мы завтра отправляемся в обратный полет.
Или сегодня? Я больше не доверяю времени.
Свет.
Авторучка.
Блокнот.
Отель.
Перекатываются мысли с левого на правый.
Правый.
Левый.
Спина.
Постель.
Стонут минуты, вывихнутые переправой.
Бессонница.
Ночь утонула в реке
и смотрит оттуда телом утопленника.
Согласные застыли в онемевшей руке —
это точка и подпись в основании подлинника.
/ 16 апреля, Париж
Давай поговорим о смысле жизни
Давай поговорим о смысле жизни
на берегу прокуренной реки.
Гляди, уже затапливает нижний,
уже садятся в лодку старики
и поднимают треугольный парус,
надсадно кашляя и горбясь у руля.
Давай поговорим, нам не осталось
ни месяца, ни вечера, ни дня.
Давай поговорим о наших детях,
о выпитых бутылках, о стихах.
Давай поговорим о всём на свете,
закрашивая мелом на висках
вчерашние штрихи воспоминаний.
Пожалуйста, ну что же ты молчишь.
Давай тряхнём гирляндами свиданий
и заключим в объятия Париж.
/ 14 апреля, Париж
Ты можешь заглянуть в чужую жизнь.
Ты можешь заглянуть в чужую жизнь.
Пройтись по переулкам фотографий,
задерживаясь возле эпитафий,
ты можешь прочитать чужую жизнь.
Ты можешь заглянуть в чужую смерть.
Перебирая стеганое дело:
доносы, показания, расстрелы
и подписи, ведущие на смерть.
Ты можешь заглянуть судьбе в глаза
и прочитать, что собственные нити
запутались и стерлись на граните.
Настало время заглянуть в глаза
с обратной и печальной стороны.
Не фантазируя, а только вспоминая,
Не осуждая, только наблюдая
начальное дыхание весны.
/ март 2018
2017
Мелодия звучит всегда. 🌳
Мелодия звучит всегда.
Но просто мы её не слышим.
Её играют провода
и полустертые афиши.
Она звучит в изгибах рук,
в опасных левых поворотах.
Она описывает круг
и каждый день меняет ноты.
Мелодия звучит всегда.
Её играют наши лица.
Она взлетает без труда
и никогда не повторится.
Она то гаснет, то ревёт,
то грустно что-то напевает.
Стирает с клавишей налёт.
Садится и себя играет.
Пока пульсирует звезда
на тайных волнах наших станций,
мелодия звучит всегда
и каждый день рождает танцы.
/ декабрь 2017
Летели птицы на восток
Летели птицы на восток,
свистели перья.
Штриховкой дождь наискосок
накрыл деревья.
Серели окна на домах,
чернели лица.
+2 на северных волнах
чужой столицы.
За переходом переход
ложился в красный.
Ноябрь сделал первый ход,
и стало ясно
как разрушается виток
наполовину.
Летели птицы на восток,
ломаясь клином.
/ ноябрь 2017
Вечер. Ночь. Утро.
По улицам
за масками
замазанные красками
слепые и безмолвные
несут в себе капкан.
Проходят.
Закрываются.
На боль не отзываются.
Рассыпавшись по комнатам,
уходят за экран.
Потоками
за вечером
все мысли обесцвечены.
Всё выжжено и высохло
перед закрытьем век.
Не грустно
и не весело
глухая ночь развесила
гирлянды свежих образов
по руслам старых рек.
Минуты
начинаются,
но сон не обрывается —
все молча цедят кофе
в обрывках новостей.
Вздыхают.
Одеваются.
Весь день не открываются,
проигрывая сумеркам
последних четвертей.
/ октябрь 2017
Летучий голландец
Капитан, барометр падает!
Бычий глаз следит за тобой.
Возвращайтесь, фрегаты не плавают
в бейдевинд с неизбежной судьбой!
Капитан, стрелка компаса бесится,
мы не знаем, куда нам идти.
Все в тумане. Последние месяцы
потерялись в остатках пути.
Капитан, офицеры измотаны.
Мы устали по ветру гадать.
Все приказы по случаю розданы.
Остается молиться и ждать.
Капитан, мы не выйдем на сушу.
Руль не слушает, порван штуртрос.
Продавайте же дьяволу душу!
И пускайте команду в разнос!
/ май 2017
Как холодно сегодня ночью 🌎
Как холодно сегодня ночью.
Страницы бледные молчат
сухим просветом междустрочий.
Не засыпается. Стучат
виски глубоким редким ритмом.
Сюжеты выстроились в ряд.
Застыли сцены первой битвы.
Застыл передовой отряд.
Как холодно мерцают слезы
на тонких кончиках ресниц.
В них отражаясь, тонут звезды,
и даже небо без границ
не успокоит отраженье.
Не плачь, любимая моя.
Мы проиграли все сраженья
и улетаем за моря.
Как холодно за океаном.
На побережье черный лед.
Давно не чокаясь, стаканом
мы провожаем новый год.
Как холодно… Но в этот вечер
еще согреется звезда.
Давай, любимая, за встречу,
мы улетаем навсегда.
/ 6 апреля 2017
26 марта
Пришла весна, и оттепель закончилась.
Отгородившись серыми щитами,
столица погрузилась в одиночество,
скрепляя сутки ржавыми болтами.
***
Привет, моя родная, я в апреле уезжаю от тебя.
Куплю билет на поезд, унесусь в чужие темные края.
Пространство развернулось, зазвенело и захлопнулось внутри.
Там нет дверей и окон, нету солнца и мигают фонари.
Мы смотрим друг на друга, торопливо продолжая разговор.
Мечты текут сквозь щели, и надежда их швыряет на простор.
Но ближе к горизонту накрывает всех тревожная волна.
В ней нет цветов и красок, нет мелодий, и, пожалуй, нету дна.
Прощаются минуты, тают слезы, растворяются следы.
Прощаются объятья, и в глазах застыли отблески звезды.
Мы быстро отдаляемся, мотая километры в ленту лет
Потоком транссибирской магистрали в убегающий рассвет.
Привет, моя родная, я не знаю что нам светит впереди.
Включи сегодня новости, избавься от тетрадей и CD.
Наверное неважно, что мы встретимся с тобой через экран.
Налей чего покрепче и не плач пока не кончится стакан.
Привет, моя родная, я в апреле возвращаюсь навсегда.
Надеюсь, что в глазах твоих все так же отражается звезда.
И выброшены годы ожиданий на квадратные столы,
В архивах фотографий создавая ощущение игры.
/ 8 марта
2016
***
Весна на севере,
На севере — весна.
Снега раскрыли чёрные дороги.
В разбитых колеях следы тревоги,
переливаясь ясным отраженьем,
бегут вперёд порывистым движеньем,
разогревая тело до красна.
Апрель на севере,
на севере — апрель.
Но все равно привычно и умело
звучат под Гедиминасом расстрелы.
На темных фуражках голубые ленты.
Звучат шаги. Готовы инструменты.
Отсчитывают сумерки недель.
Заря на кладбище,
на кладбище — заря.
Играют солнцем гладкие надгробья.
Портреты наблюдают исподлобья,
похоронив надежды и несчастья,
до капли выпитые ненасытной властью,
портреты грустно смотрят на меня.
/ декабрь 2016, Вильнюс
На север
Насторожены окна,
и двери закрыты.
На открытках под дверью
адрес неверен.
Здесь никто не живет.
Все пути перекрыты.
Мы уходим на север, на север, на север.
Свет вагонов качает
тени между столбами.
Разлетаются песни
и стаканы по кругу.
Здесь никто не грустит,
зажимая губами
угольки папирос, выдыхая друг другу.
Рельсы рвутся на две
ледяных половины.
Сзади клеятся вместе,
уходя в перспективу,
Относительно поезда
мчатся осины.
И пространство до Мурманска все непрерывно.
За спиною весна.
На цветных фотокарточках
прошлой эпохи
твои силуэты.
Я глотаю вино,
забывая все напрочь,
утирая глаза встречным северным ветром.
/ осень 2016
Жизнь
Зажимали руками раны,
зажимали руками вены,
но жизнь протекала и капала
на согнутые колени.
Собирали её по крупицам,
собирали глубоким ситом,
а жизнь хохотала и сыпалась
на черные лица убитых.
Прибивали ее гвоздями.
Прибивали, рыча от злости.
А жизнь отрывалась и падала,
о вершину ломая кости.
Зашивали ее стежками.
Зашивали, глотая виски.
А жизнь разрывалась и падала
на самых родных и близких.
Заливали бетоном ноги.
Заливали бетоном песни.
И жизнь умирала, но яростно
зажигалась на новом месте.
Отрезали по локоть руки.
Отрывали по плечи крылья.
Но жизнь улетала и радостно
осыпала нас звездной пылью.
/ сентябрь 2016
***
Воспоминания застыли.
Нажали паузу и ждут,
в альбомы треки собирая.
Без двадцати пяти четыре.
Тоска, раскинувшись до края,
свивается в шершавый жгут.
Слова увязли в старых строчках,
твой почерк близок и красив,
но запах стерся совершенно.
Хоть буквы все поодиночке
воспринимаются мгновенно,
гурьбою прыгая в залив,
переплывают воды мыслей,
не оставляя ничего…
Глаза застыли. Память ждет,
стирая фразы, мысли, числа.
Стирая месяц, день и год.
Стирая всех до одного.
Смерть
Разошлись захмелевшие годы,
затихая в глубинах ствола.
Я один, побеждённый природой,
непрестанно смотрю в зеркала.
Разбирая бугры и морщины,
собирая глаголы в комок,
я лежу, безо всякой причины
целый вечер смотря в потолок.
На стене заменяют картины
с ярко-красных на чёрную сталь.
Через окна протяжным и длинным
заметает квартиру февраль.
Репетируешь роль на пороге,
словно ты уже не одинок.
Затухают сигналы тревоги.
И не слышен протяжный звонок.
/ июль 2016
Ты погасила все огни внутри 🌥
Ты погасила все огни внутри
и смотришь в даль спокойным тусклым взглядом,
связав салюты прошлого парада
в пучок на шее. Отблески витрин
передают динамику проспекта.
Уже темно, но гаснут фонари,
переходя в слепую область спектра.
Ты погасила радость и печаль,
идешь вперед, не замечая теней,
за непрерывной чередой сомнений
захлопнув двери. Холодно. Февраль
впивается в холодные ладони,
роняя капли в треснувший хрусталь
и выливая всё на подоконник.
Ты погасила музыку и цвет,
не говоря ни слова и не слыша,
как голоса становятся все выше
и разрываются. В остывшем мире нет
ни одного живого пианиста.
Летят снежинки в черный силуэт,
пускаясь в пляску смерти Франца Листа.
/ весна 2016
Пожар
Стирает выраженья лиц
из чёрно-белых окон ливнем.
Пожар напротив терпелив. Не
прекращается. Лисиц
хвосты вздымаются под паром,
глотая брёвна в доме старом.
Стирает с улиц звук сирен
холодным пасмурным мистралем.
Пожар гуляет до утра. Ле-
ниво растворяя тлен,
из окон выплюнув блокноты
прощальным дома поворотом.
Стирают мысли и мотив
из чёрно-белых строчек капли.
На всех страницах мелкий крап, ли-
ловым цветом проглотив
страниц чернильных силуэты, —
стирает мёртвого поэта.
/ апрель 2016
Мы привыкаем не мечтать
Мы привыкаем, что идем
из двери в дверь и день за днем,
перекрутившись пополам,
швыряя в переулки хлам.
Мы привыкаем говорить,
пустыми фразами сорить.
Лежать субботу в потолок,
глотая придорожный смог.
Мы привыкаем не спешить.
И, кажется, что можно жить,
не изменяясь сотню лет.
Глухие шторы. Гаснет свет.
Горит экран. Бормочет сон.
И стены, стены без окон.
Ложась в знакомую кровать,
мы привыкаем не мечтать.
/ апрель 2016
Ожидание
Тянутся звуки —
секунды, секунды
падают у подоконника, слёзы роняя.
Дождь уходит на запад,
унося запах пудры,
закрывая за собой двери. Не выполняя
никаких желаний,
ни хороших, ни лучших,
ты зарылась в простыни и дышишь сухо.
Нет настоящего.
Замерло будущее.
Обними меня крепче и прикладывай ухо,
слушая биты
частотой в 2 герца.
Не открывай глаза. Не открывай двери.
Не отвечай на звонки.
Все шторы опущены.
Прижимайся.
Молчи.
Слушай сердце.
/ март 2016
2015
Осень. Тревога.
Летят повороты навстречу,
и ветер срывает значки.
Огни перекрасили вечер,
до блеска наполнив зрачки
красивой несмелой походкой,
заманчивой паузой глаз.
Погода, сверяясь со сводкой,
меняет стремительно галс.
И ты, выпуская затяжки,
разлила по улице взгляд.
Пустые кофейные чашки,
и две сигареты подряд.
/ сентябрь 2015
***
Через свободу, а не через силу.
Через дыхание и без огня.
Ты неспеша пропускаешь могилы
и остановишься возле меня.
Падают капли. Листья каштанов
густо укрыли седую плиту.
Я улетел в облака океанов,
перешагнув небосвода черту.
Бегают пальцы, перебирая
жёлтые листики старых стихов.
Падают капли. Ветер, играя,
строчки швыряет в гранит берегов.
/ май 2015
***
Мы умерли не до конца,
еще смеётся взгляд.
Комки тяжёлого свинца
расплавили отряд.
Пережимая ленту лет,
лежим и ждем огня.
Горячим дулом пистолет
всё смотрит на меня.
И размышления звенят
протяжным звоном гильз.
Двенадцать месяцев подряд
мы рьяно дразним жизнь.
Раздвинув поле и холмы
взрывается земля.
Двенадцать месяцев войны
мы около нуля.
/ май 2015
На восток
Мы уносимся прочь,
эпитафии выбив на камнях,
оставляя на память
постаревшую нашу любовь.
Мы уносимся прочь.
Закрываются наглухо ставни.
Заливает проспект
рассеченная города бровь.
Мы летим на восток
по разбитым осенним дорогам.
Вдоль пустых площадей,
почерневших машин и домов.
Мы летим на восток,
провожая друзей понемногу.
Расставаясь навечно,
не найдя утешительных слов.
Дорогая моя,
если вдруг посреди разговора
я уставлюсь в окно
и молчу, подперевши щеку.
Дорогая, прости.
Это образ седого майора
улыбается мне
и срывает с гранаты чеку.
/ март 2014
Над тёмным городом игра
Над тёмным городом игра —
мерцают нити.
Мы собираемся. Пора.
Молчат в граните
пустые станции метро.
Застыли нервы.
С экранов молятся. Никто
не станет первым.
Полоска дальняя зари
между домами.
Повсюду тьма, но фонари
над блок-постами.
Горит и пляшет горизонт —
мелькают вспышки.
Мой город разделяет фронт
без передышки.
Мы исчезаем в темноте,
идем и дышим.
Mayday на каждой частоте,
кто это слышит.
/ январь 2015
2014
Любовь моя
Любовь моя, раскрасила ты всё
в зелёный цвет, а после — в тёмно-синий
и на пересеченьи этих линий
целуешь тёплое плечо.
Любовь моя, ты каждый день грустишь
и пьешь вино из ледяных бокалов.
Горит торшер. Мелодия устало
рисует нотами Париж.
Любовь моя, весна сменяет свет,
заходит в дом, распахивая двери.
Давай дышать, надеяться и верить,
срезая утренний букет.
Любовь моя, ты знаешь, мы живём
в рутине дней, не замечая счастья.
И, раздувая уголёчки страсти,
горим, горим с тобой вдвоём.
Любовь моя, неистово рисуй
косым штрихом на сердце отпечатки.
И, раскрываясь жизни без остатка,
танцуй, пожалуйста, танцуй!
/ ноябрь 2014
Три волка смотрят на меня
Три волка взглядом светло-синим
пришли и смотрят на меня.
Горят листки календаря.
Страницы будоражат пламя.
Мелькают месяцы. И ливнем
текут декады октября.
Я сжёг стихи и вырвал струны.
Три волка встали и стоят.
Уже пятнадцать лет подряд
они ко мне приходят ночью
с глазами синими. Угрюмы.
Стоят. Глядят. Не говорят.
Горят короткие рассказы.
Скользит по строчкам ля-минор.
Мы начинаем разговор.
Негромко, заново, на ощупь
по свежим шрамам строим фразы
и виртуозно врём в упор.
Сгорают лучшие моменты.
Нещадно ноет правый бок
и давит серый потолок.
Звонок разрежет всё на ленты
глухого, тёмного огня.
Три волка смотрят на меня.
/ октябрь 2014
Я хочу умереть под симфонию Моцарта
Я хочу умереть под симфонию Моцарта,
Чтобы скрипки вонзали под сердце смычки.
И, раздвинув пространство, наполнили дочиста,
До краев, до границы седые виски.
Я сидел на концерте, распахнутый нотами,
Провожая улыбкой пассаж скрипача,
Поднимаясь наверх, наслаждаясь высотами,
Удивляясь настойчивым жестам врача.
Я летел по проспекту под синими люстрами,
Безмятежно и громко на белом крыле.
Завершается рондо аккордами грустными,
И солист оборвался в моей голове.
/ 30 сентября 2014
***
Снотворная кошка приходит ко мне
и спит, навевая зевоту.
Сегодня все градусники на нуле.
Застыла и тянет суббота.
Лениво играет по радо Сплин,
Васильев застрял в до-миноре.
Я молча лежу на кровати один
и пробую вспомнить пароли.
Квартиру не греют. Не греет и чай.
На календаре 28.
Потянется кошка. Сентябрь — прощай,
и выключи чёртову осень.
/ сентябрь 2014
Летний вечер
На площади режут
и небо,
и звёзды.
Тревожится в лужах
пожар.
Взлетают огни —
разрываются
(в уши)
бросая простуженный
шар.
И мчится кино,
огрызаясь
и скалясь,
на пальцы мотая
кишки.
Все падают навзничь,
слегка отвлекаясь
от дырки по центру
башки.
По улицам скачут
и тени
и люди
(потрескались) платья
от рук.
На площади дым.
Поцелуи орудий
слились
в ослепительный
звук.
/ сентябрь 2014
***
Ночью в стекле отражаются души,
если ты смотришь в пламя свечи.
Лето шумит. Успокойся, послушай,
необожженное сердце стучит
ровно секундой в паре ударов.
Окна распахнуты, в доме все спят.
Там, за стеной, переборы гитары,
курят на кухне и говорят.
Ночью в огне растворяются взгляды.
Без стоп огней заходя в поворот,
лето шумит. Возвращаться не надо,
надо почувствовать нынешний год.
Надо почувствовать нынешний вечер
и смаковать его, глядя в костер.
Надо открыться и прыгнуть навстречу
и не боятся взгляда в упор.
/ август 2014
Мысли в самолете
На первой ступеньке — волны.
На третьей — черное поле.
На пятой ложится полным
и плещется горьким море.
На дне, между синих ниток,
проходят квадраты леса.
Мелькают огни открыток
и падают вниз отвесно.
На верхней ступеньке двери
откроются и зажгутся.
Нам надо друг другу верить.
Нечаянно прикоснуться
и трогать хрустальным взглядом
тихонько и осторожно.
Дышать и смеяться рядом —
все это не так уж сложно.
/ август 2014, где-то над Атлантикой
Флорида
Солнце взлетело
и все распласталось —
улицы плавятся,
мысли текут.
В наших словах
ничего не осталось,
мы запускаем
вечерний салют.
Рядом коктейли,
гул океана,
столики шумные,
тосты и пот.
Нам разливают
огонь по стаканам
и предлагают
отвязанный шот.
Рвется фламенко.
Чёрное платье
запахом Кубы
рвётся за ним.
Мы повстречались
сегодня некстати —
в этом отрезке
нет места двоим.
На параллельных
нечаянных встречах
мы обменялись
движеньями рук.
Что ж, до свидания,
медленный вечер.
Что ж, до свидания,
искренний друг.
/ август 2014, Майами
Меджис
Ты помнишь ужас Меджиса?
Меткие пули стрелков?
Как серыми стаями крысы
лились из окон домов?
Помнишь, как все полыхало?
Пламени вязкий напор?
С мокрым сырым одеялом
мы пробирались во двор?
Помнишь чёрные руки?
Дырки в пробитых висках?
Как извиваются звуки
и зарождается страх?
Ты помнишь мозоли мести,
на рукоятях стертых?
Помнишь? Мы были вместе,
слушая шёпот мёртвых.
Ты помнишь, мы были рядом,
трогая пепел домов?
Ясно-хрустальные взгляды
и пот на ладонях стрелков?
/ июль 2014
Надо держаться
Во время заката
тени запада
режут собой перекрёстки.
Краски стираются.
Тени меняются.
На переходах жестких
белые полосы
ищут по голосу.
Ночь поднимает руки.
Выстрелы чёрные —
и обречённо
летят по кварталам звуки,
не затихая.
Окна мелькают,
словно огни вагонов.
Блеск револьверов
справа и слева
щёлкает сталь патронов.
Пальцы в ожогах
и понемногу
падают без исключенья.
5:19
надо держаться —
красным залиты тени.
/ июль 2014
***
И взгляд скользит по шее
на левое плечо.
Мы больше не сумеем
влюбиться горячо.
Растрепанной кроватью
уснули в потолок
полночные объятья,
и утренний звонок
швыряет мир навстречу
и шарит по углам.
В конце приходит вечер,
ломаясь пополам,
вставляя два патрона
в горячие стволы
и смотрит обреченно
на темные углы.
/ май 2014
Полный метр
Мы с тобой доживем до разлуки,
до любви,
до седин,
до конца
растворяя вечерние звуки
на ступенях остывших крыльца.
Мы научимся двигаться вместе,
в ритме танго сплетая шаги,
выражая в нечаянном жесте
всю любовь.
Возвращая долги
возле старой потертой скамейки,
наливая в стаканы вино,
мы всю жизнь прогоняем без склейки,
полным метром
снимая
кино.
/ апрель 2014
Часовые лежат
Не сегодня.
Не завтра.
Не в эту зарю
мы забудем о прикосновениях.
Часовые упали,
а я всё стою,
вырезая чужие мгновения.
На закате коротком,
на лицах в крови,
расставляя фигуры на клеточки,
часовые упали…
Стреляют свои,
повязав бело-красные ленточки.
Приближаются звёзды.
Сияет луна.
Отражаясь багряными бликами,
часовые лежат.
Наступает волна
напролом непрерывными криками.
/ апрель 2014
***
Мы с тобой никогда не простимся,
отрывая апрель за апрелем,
мы года между нами согреем.
Мы с тобой никогда не простимся,
помогая друг другу подняться,
понимать и легко обниматься.
Мы с тобой никогда не простимся
на просторах немых кинофильмов
мы сойдемся и чутко застынем.
Мы с тобой никогда не простимся
за доверчивой детской улыбкой,
позволяя друг другу ошибки, —
мы с тобой никогда не простимся.
/ март 2014
Награды ждут героев
Награды ждут героев —
герои все лежат.
Их простыней накроют
и теплый автомат
подхватят чьи-то руки,
высматривая цель.
Удар. Застыли звуки.
Вращается турель.
И ветер гасит волны
тяжелого огня.
На площади просторно,
и смотрят на меня
разбитые глазницы
окрестных баррикад.
Обуглены страницы.
Герои все лежат.
/ 4 марта 2014
2013
Праздничное
Мы никогда не будем прежними.
Мы никогда не будем живы.
Устало вечерами снежными
лежать и говорить красиво.
Мы никогда не будем яркими.
Мы никогда не будем рядом
за бесполезными подарками
молчать друг другу громким взглядом.
Мы никогда не будем тесными.
Мы никогда не будем выше.
И скоро, вечерами пресными,
никто нас больше не услышит.
Прикосновенья стали нежными.
Мы смотрим вдаль неторопливо.
Мы никогда не будем прежними.
Мы никогда не будем живы.
/ декабрь 2013
На Дворцовой 🔥
Расходимся вместе. И на
обороте могилы
за нами чернела стена
Гвадалкивира.
На башнях созрели цветы.
На улицах — тени.
На окнах — решетки. И ты
спишь на коленях.
На перекрестках молчат
и умирают.
Улицы стелятся в ряд,
дружно шагают,
сливаются вместе в конце.
От напряженья
на искаженном лице
дырки мишеней.
Хлопнули выстрелы, не
дожидаясь награды.
Вечер лежит на спине
на баррикадах.
На утомленных кострах
жгут документы.
Ждут, заряжая свой страх
в пулеметные ленты.
Нечаянно трогает взгляд
теплые камни.
Где-то вдали говорят.
Хлопают ставни.
Молча кончается год.
Снег. И по новой
день растирает народ
в кровь на Дворцовой.
/ 25 декабря 2013
Вечеринка
Брызнули стекла шампанского!
Вспыхнули шпильки огней!
На поворотах испанского
фразы сошли с якорей.
Сладко расслабились улицы.
Мягко сомкнулся туман.
За занавеской целуются
(быстрый вечерний роман).
Дом опустился на корточки
и неспеша закурил.
Шумно распахнуты форточки.
Скрип пожелтевших перил.
Двери открылись, и весело
шумной развязной толпой
с громкими пьяными песнями
люди полились домой.
/ ноябрь 2013
***
Двое людей некрасивых
молча друг с другом обнялись.
Медленно, неторопливо
жили и не расставались.
Зябко вставали с рассветом.
Чашками грели ладони.
Видели запахи лета,
стоя в последнем вагоне.
Утром себе улыбались,
дни растянув терпеливо.
Жили и не расставались —
медленно, неторопливо.
/ ноябрь 2013
Когда вам будет 85
Когда вам будет 85,
сожмется жизнь до лестничной площадки.
Сидеть.
Смотреть.
Устало вспоминать.
Трясти рукой и бормотать украдкой.
Макать печенье в чай
и согревать
худые пальцы стареньким фарфором.
Когда вам будет 85,
вас развлекать не будут разговором.
Седые книги.
Слезы стелят взгляд.
Плывут страницы, узнаются фразы.
Смакуются десятый день подряд
Булгакова случайные рассказы.
Звонок от дочки. Все определенно.
Все как обычно.
Можно засыпать.
Сожмется жизнь до трубки телефона,
когда вам будет 85.
/ июль 2013
Еще не поздно
На фонарях
(погасли звезды)
висят столбы.
Еще не поздно,
еще не поздно,
и мы бежим.
За полустанком
ошметки мака
и пулемет
лежит наотмашь.
Еще не поздно
и лихо гнёт,
сминая ребра,
свою рубаху
аккордеон.
Глядит на берег,
зачем-то греет
в руках патрон.
Короткой речью,
набычив плечи,
сломал затвор.
Еще не поздно
(погасли звезды)
бежать в упор.
/ июнь 2013
Вечерние встречи
Захлопнулись серые улицы.
Со скрипом закрылись ларьки.
Идут и немного сутулятся,
в карманы сложив кулаки.
Идут устремленно, старательно,
слегка обгоняя толпу,
ныряя в метро, невнимательно
глядя на людей в пустоту.
Стоят, ухватившись за хлястики,
читая рекламный плакат.
Выходят. Граффити и свастика.
Внутри непонятный закат.
Дома застегнулись и черное
захлопнулось сердце в груди.
Стучат. И звучит обреченное
Привет. Раздевайся. Входи.
/ 5 июня 2013
И запах Аргентины
От холода и ветра
сворачивают слезы
вчерашние угрозы.
И запах Аргентины.
Звучат аккорды танго
в открытых красных платьях.
Мы будем улыбаться.
Мы будем улыбаться.
Мы будем раздеваться
небрежно и открыто.
Шампанское разлито.
Танцуют на картинах
и сполохи, и тени.
Мы встали на колени
и прикоснулись к счастью.
Распахнуты гардины.
Нам некого стесняться.
В окно заходит ветер
и запах Аргентины.
/ март 2013
Перекур
На уровне страсти и боли
Мы пробуем разные грани,
Мы пробуем разные роли
За десять страниц до прощанья.
Сгибаясь в полуночных ритмах,
Вдыхая прокуренный саунд,
Мы вышли, и черные бритвы
Вспороли двенадцатый раунд.
Мы молча стояли. Оперлись,
Глотая крупицы рассвета.
Казалось, что временем стерлись
Усталые запахи лета.
Лениво затяжки тянулись.
Лениво молчал разговор.
Мы выпили, переглянусь,
И дружно взорвали танц-пол.
/ февраль 2013
2012
Прохладное
Прохладное небо над сморщенным Минском,
Стоят обелиском
Дома.
Мы двинулись молча по длинному списку.
Уедем неблизко.
Но тьма
Уже расплескалась по трассе M9
Что делать,
Мы не говорим.
Закрыты глаза. Отчаянно верить.
Отчаянно верить…
Стоим
И ждем, осязая неистовый голод.
Весь город,
все люди во тьме.
И где-то внутри зарождается холод.
На грани…
И дело к зиме.
/ декабрь 2012
Мы сегодняшней ночью
Мы сегодняшней ночью
сполна насладились разлукой,
пробираясь на ощупь
и трогая нежно стихи,
зажигая торшеры,
впустив незнакомые звуки,
над оффортом Эшера,
рисующем обе руки.
Мы сегодняшней ночью
заснули без всякой одежды.
Стрелки стали короче,
листая страницы часов.
Фотографии лет.
Фотографии нашей надежды.
Пожелтевший билет
через шесть часовых поясов.
Мы сегодняшней ночью
проснулись в 4:12.
Ты пошла на балкон.
Я прохладно смотрел в потолок.
Не обнять. Не уйти.
Не дотронуться. Не расставаться.
Две затяжки. Перон.
Тишина. И протяжный звонок.
/ ноябрь 2012
***
Расклеенный наполовину
На спину,
хватаясь за бок,
глазами цепляя картину,
я падаю через порог.
Лениво спускаются тени.
Ступени. Перила. Паркет.
И ты, поднимаясь с коленей,
зажгешь лихорадочно свет.
Звонок. Полотенце промокло.
Сирена. Врачи входят в раж.
Во мне разноцветные стекла,
сложились в багровый витраж.
Во мне незаметные нити,
заштопали все в голове.
Пожалуйста, не уходите,
пока я лежу на столе.
/ ноябрь 2012
***
На равных
на рваных
на искренне-красных
четыре
курсивных листа
спустилась легко
и ложится опасно,
угрюмо
считая до ста.
Свисают секунды
срываются
тают,
и вдребезги
красками мир.
Вокруг — тишина.
Зрачки замирают,
захлопнув
бойницы
квартир.
/ сентябрь 2012
Балтика 🌊
Неслышная дрожь пробежала по венам.
Разбились на левой щеке все капли дождя.
По пустым мизансценам гуляет на мокром песке
и смотрит в Балтийского моря разрубы, фиксируя серый залив.
Глаза не мигают. И, вроде бы, грубый рисунок внезапно красив.
/ июль 2012
***
Сегодня все как-то особенно.
Завернувшись в просторные пледы,
мы сидим на фоне Бетховена,
продолжая неспешно беседу.
Разговор течет и меняется.
Мы друг друга трогаем фразами.
Медленно взгляд наполняется
переплетеньями разными.
Точки ложатся на точки.
Линии лягут на линии.
Мы медленно, по одиночке,
сойдемся цитатами длинными.
Рифмуются вечер и терции.
Ты задорно встряхнула волосы.
Мы допили вино по инерции,
на губах оставляя полосы.
Вечер стирается вечером.
Каждый раз, услышав Бетховена,
ты кладешь мне руки на плечи
и смотришь как-то особенно.
/ июнь 2012
*** 🌧
на севере тени
и тени на юге
на переплетеньи
меченый лед
навстречу
под вечер
застынет в испуге
сидит у фонарного света
и ждет
и рядом проходят
насквозь
и направо
спускаются вниз
уезжают в метро
все вместе
все врозь
в искажениях старых
зажгём сигарету
выходим
жудро
на теплом бетоне
на серых ступенях
на выступах
черных
громадных домов
ушли полутоны
на севере тени
и тени на южных
склонах холмов
/ май 2012
Далеко
Наравне с долгожданной разлукой,
Пополам с терпеливой тревогой,
Мы тихонько подслушаем звуки,
И поедем неспешной дорогой.
Невозможные пьяные ритмы
Унесем в двух бутылках сухого.
И застынем. На лезвии бритвы,
Разгибая устало подкову.
Остановимся возле оврага,
Там, где сосны врываются в тучи.
И молчим. Равновесие шага
Никогда мы с тобой не разучим.
Ничего. Это лишь передышка.
Двери хлопнули. Стрелка легла.
Все затихло. Дочитана книжка.
Дальний свет. И дорожная мгла.
/ 19 апреля 2012
2011
И ждут
На глупых пустых переулках
собрались на тихих ногах
и ждут.
Огоньки и окурки.
Лед в кобурах.
И ждут,
поднимая от ветра
воротники.
Она на полу и раздета.
Холод руки
касается смятой тетради.
Рядом камин.
И ждут.
Чёрно-белые пряди.
Кровь и графин
разбрызгал багровым осколки,
залил висок.
И ждут.
Перевернуты полки.
Белый листок
с чёрным порывистым текстом
замер
и ждет.
Двое внутри. Два у подъезда.
Он не придет.
/ декабрь 2011
Там за стеной говорят
Я на спине.
Доверху плиты
облиты
и давят в упор.
Я в тишине.
Двери закрыты.
Там бытовой разговор.
Шаг.
Оборот.
И расцветает.
Тошно.
Мелькают слова.
Я в тишине.
Гитара играет.
Тают в камине дрова.
Тает печаль.
Тают полотна,
выбелив стены и взгляд.
Я на спине.
Тихо.
И плотно там за стеной говорят.
/ осень 2011
***
Невозможные стелятся тени.
Вечер. Луна.
Ухожу от тебя. Воскресенье.
По сторонам
Глухо прячутся в темные норы,
Спрятав ножи.
Грубый смех. Тихий гул разговора.
Ну же!
Бежим!
Разрывая дыханье на хрипы,
Напополам.
Разрезая аллею. И липы
По сторонам.
Загорелось. И выстрелы будят
Ночь напролет.
Загорелось. И с криками люди
Падают влет.
Я лежу, укрывая ребенка,
Мелко дрожа.
Загорелось. Багровая пленка.
Кровь на ножах.
/ осень 2011
*** 🍾
На струнах, натянутых вдоль магистрали,
домой провожали,
закат коротали,
играли
4 минорных аккорда,
хватая мотив утомленного города.
Ни в стеклах, ни в лужах он не отражается.
Идет — спотыкается.
Лежит и прощается.
Бормочет бутылке отрывки из раннего,
стихи запивая. И словно случаянно
глаза зажигаются старыми искрами.
И крепнут слова.
Он читает неистово
пропитую жизнь, как большую поэму.
Читает, упершись в бетонную сцену.
Но зрителей нет.
И нет отражения.
Ночь.
Магистраль.
Лежит без движения.
Смята записка.
Лужи.
Вино.
Все хорошо…
Все хорошо…
/ 5 августа 2011
Раз… Два… Три…
Дождь собрал тугие струи.
Он рисует
отраженья на воде.
Переломаны запястья.
Вечер страсти.
Ты прислушалась. Мгновенье
растворилось в тишине.
Ленты вьются через сито.
Перекрыты
все дороги и мосты.
В искореженом седане
между нами
пистолет и два патрона.
Раз… Два… Три…
/ июнь 2011
Возвращение
За дальней дорогой
встречает тревога,
и вечером свет не горит.
Распахнуты двери.
И хочется верить,
что дом притаился и спит.
Дыхание гулко.
Дрожат переулки.
Угрюмо мелькают дома.
Газетные клочья.
И, кажется, ночью
порвалась шестая струна.
На окнах — железо.
На венах — надрезы.
Клубится и стелется пар.
Четыре жетона.
В последних вагонах
метро. Остановка. Удар.
/ май 2011, Минск
2:22
Тихонько светятся минуты.
На кухне пусто и темно.
2:22.
4 фута
Шагами меряют окно.
Внахлест на пол ложатся тени.
Блестит посуда. Тает лед.
2:28.
На коленях
Скучает теплый переплет.
Глаза закрыты. Все уснули.
Блуждают мысли. Тишина.
2:32.
Отлиты пули.
Мадера выпита до дна.
/ 5 апреля 2011
***
Навсегда неожиданной встречей. Никогда в ожидании чуда. Ей становится чуточку легче, Разбивая наотмашь посуду.
Мы становимся чуточку ближе, Просыпаясь в разных постелях. Мы воруем время на крышах, Размышляя о дальних целях.
Мы немного скрестили взгляды, Разбирая чилийские вина. Далеко. И внезапно рядом Музыкальным ритмом старинным
Мы смакуем прошлые встречи С незнакомым и ярким мартом. Обнимая тебя за плечи, Я иду, не вскрывая карты,
И легко расплескаюсь возле Невозможно прекрасных нот. Тишина. Это будет после. Чашка кофе. Апрель. Блокнот.
/ 4 марта 2011
Галуа
Ночь в предместьях Парижа.
Ночь в Бур-ла-Рейне.
Тает луна на крышах.
Тает тень на стене.
Многое надо дополнить.
Три прощальных письма.
Помнить. Молчать и помнить.
Поздно тратить слова.
Сердце стучит в экипаже.
Зябко. Пруд. Жантийи.
Один пистолет заряжен
Первый выход зари.
31 мая
в 10 часов утра
Запомни. Слышишь, родная?
Погиб Эварист Галуа
/ 9 января 2011
***
Насквозь поцелуем
ночует.
Уходит
и молча лежит, улыбаясь внутри.
Вдали маршируют.
Вдали переводят.
А здесь, в переулке, гудят фонари.
Наотмашь ответом
билетом
на запад.
И молча сидит, упираясь в окно.
Вино без ответа,
намека на запах.
А здесь, в переулке, снимают кино.
Навылет стреляют,
роняют.
И вроде
забрызгали гильзами теплый асфальт.
Тебя повторяют.
И тихо уходят,
легко завершая последний гештальт.
/ 7 января 2011
2010
Начало
Вечер встретит не закатом,
не ударом и не вспышкой.
Вечер встретит трехминутной
предпоследней передышкой.
Вечер в брустверы упрется.
Вечер хлопнет по стволам.
И согнется пополам.
Ночь оскалится тревогой.
Безымянной у порога
Ляжет тиха и легка.
Ночь ответит непременно,
раскрывая тихо вены
на запястье старика.
/ ноябрь 2011
***
На женщинах тонкие платья
и взгляды на кромках блестят.
Опять улыбаться и врать… Я
выпил сто пятьдесят.
На сцене гитары не строят,
ударные месят толпу.
Меня это не беспокоит —
мы сдохнем во мгле поутру,
когда полупьяные нити
сплетутся в нетрезвый клубок
и я, вы меня извините,
уже удержаться не смог
и рьяно братался со всеми,
и женщин любя обнимал,
и плакал, обнявши колени,
когда это все понимал.
Трезвел, заливаясь текилой,
и слизывал соль с живота.
Пытался доказывать силой,
что где-то живет красота.
На женщинах тонкие платья
и взгляд тяжелее свинца.
Шампанского! И улыбаться!
Мы будем гулять до конца!
/ 24 октября
Революция
В игре светотени
танцуют мишени
на клетках и синих кругах.
Размеренным ритмом
срываются бритвы.
Кто выжил — стоит на ногах.
Последний шатался,
шагнул — распластался
на фоне обмякших рядов.
На площади мертво.
События стерты
из памяти всех городов.
Открыты ворота.
Молчат пулеметы
на площади тихо и зло.
Корявые тени.
Застыли мишени.
И мало кому повезло.
Улица глазами водителя BMW 🔫
На встречных потоках расходятся тени.
Мелькают колени,
ломается взгляд —
погладит украдкой и сразу назад
под черные пятна немого стекла.
И вновь увлекла
за собой в поворот
дорога.
Зеленый.
И хлынул народ
по зебрам решительным шагом спеша.
Она хороша…
Но взгляды застыли.
Течет переход.
Расходятся тени.
В просветах последний
прощается год.
***
Напротив оживленной магистрали,
Встречая отражение в первый раз,
Мы каждый день неслышно умирали
И не останемся в живых сейчас.
Над головой смыкаются озера
Вода кружит. Разбитая Луна
Уставилась зрачком гипнотизера
И выпивает образы до дна.
Мы погружаемся в объятья реконкисты,
Развертывая знамя на ходу.
И в каждом взмахе отразился выстрел.
Мы умирали вместе, на виду,
Выхватывая бешеные шашки,
Давя остервенело стремена
А в нас стреляли кучно, по отмашке,
В историю швыряя имена.
/июль 2010
Зарисовка
По самый край
на переходы,
На вдохе первом и последнем.
На остром кончике свободы,
ступая след в след. Нем
и бледен идет полковник.
А за ним —
белесый распластался дым,
кропленной красная дорожка,
и вереница гончих псов.
И дрожь в руках.
Удары. Дрожь. Ка-
дрилью дикой и лихой
вся степь срывается в Азов.
/ июль 2010
Тишина
И тишина взошла на мост,
застопорив поток.
К нему вошли.
На папку лег исписанный листок.
Там были 240 слов
испитых до конца.
Там был кровавый потолок
от первого лица.
Там были вечность и покой,
любовь и тишина.
Он дочитал.
Чужой рукой налил бокал вина.
К нему вошли.
Он говорил.
Негромко.
Тяжело.
Закрылась дверь.
И рухнул мир на старое сукно.
Она жила не торопясь.
И умерла одна.
Все люди вышли из машин.
Нет звуков… Тишина.
/ май 2010
За 50
Резко очерченым взглядом.
Слабой улыбкой простора.
Женщины, вставшие рядом,
тихо ведут разговоры.
В каждой простая загадка.
В каждой обычные тени;
совесть второго порядка;
четкие дыры мишеней.
В каждой осталось немного
детских надежд и страстей.
Нет перекрестов. Дорога.
Чай. И архив новостей.
/ весна 2010
Свадьба ❤️
Наотмашь, до алого цвета.
Навстречу, до крепких объятий.
Она неприлично раздета
вырезом черного платья.
За скучным полуночным блеском,
сквозь хруст ледяного бокала,
она поздравляла невесту
и замертво на пол упала.
Оркестр сорвался. И тут же
на свадьбу легла тишина.
Она поворотами кружев
сплетала дорожки вина.
/ февраль 2010
***
Над кровавой стеной рыдающих женщин.
Над следами детей, выпавших из окон, —
браться за оружие, целиться не меньше
как в подбородок или правый висок. Он
не улыбнется, даже если ударишь наотмашь.
Он не заплачет, лежа на женской спине.
Прошло счастье? О, недостижимая роскошь!
Праздновать вместе? Поминки только… Не спи! Не
отправляются рядом за лаковым гробом.
Тихо за дверью, и рвет наизнанку нутро.
Теплый металл. Как же хочется встретиться с богом
и расспросить поподробней зачем так задумал хитро.
/ 31 января 2010
Гражданская
Я почувствовал вкус
на разбитых губах,
на порезах парных и черных.
Глухо шепчет песок
и видны сквозь лесок
силуэты двенадцати конных
Первый статен и крут.
Остальные умрут
через двадцать минут после встречи.
Здесь единственный брод,
всех пускают в расход
в подходящий сентябрьский вечер.
Первый стал с стоит,
он глядит и молчит,
недоверчиво нюхая речку.
Ветра нет, тишина.
Показалась луна
и берет лошадей за уздечку.
Бой короткий и злой.
Над спокойной водой
перестрелки налитые крики.
Я затих и молчу,
кровь течет по плечу,
отражая закатные блики.
Мне всегда говорят
возвращайся назад
Я молчу, виновато кивая.
Здесь опять тишина.
Ты осталась одна.
Я убит. Извини, дорогая.
/ 2010
2009
Пустота и усталость. Контраст
Пустота
и усталость.
В грязи паспорта.
И бетон сорока четырех.
С батарейкой часы.
Закоптилась плита.
Что-то давит и гнет после трех.
Монотонные стуки.
За форточкой — мрак.
На столе догорает свеча.
На далекой волне
поворот оверштаг,
белой пеной у рта хохоча.
/ 2009
Холст 1
В синем цвете кабинета
до последнего рассвета.
Лампа. Книга. Сигарета.
Белые листы.
Перезрелые страницы.
Два заката до границы.
Нам нельзя остановиться —
взорваны мосты.
В белом зареве картины
рвет волнами бригантины.
На столе, возле камина,
черное перо.
Настороженные взгляды.
Табачок из самосада.
На халате капли яда.
Звуки Болеро.
В мягких лапах кабинета
ляжет свежая газета
и замрет Равель.
Кто-то вздрогнет и заплачет…
На картине все иначе —
Лампа. Холст. Пастель.
/ 2009
***
На перепутье сорванных лиц —
масок прибитых вместо —
тысячи разноголосых девиц
лягут одной невестой
на перекресток пьяного дня.
Сквозь перебор бокалов
тонкие пальцы… Похороня
прошлую жизнь устало,
новую не остановить.
Пулю глотая разве
можно десяток соеденить
несовместимых разниц.
/ декабрь 2009
Фламенко
Над водой
уводят
своды.
Брызги бешеной свободы.
Снизу — чисто.
Сверху — чисто.
Голос хмурый и плечистый.
Блеск бокалов
и кураж
в быстрых пальцах гитариста.
И внезапно перестало
что-то ныть в моей груди.
Впереди,
за три ступеньки
на пределе рвет фламенко,
пробивает пол каблук.
Позади
ряды застыли.
Взгляды белые навылет.
И ни слова,
ни движенья…
Лег на зал финальный звук.
/ 27 ноября 2009
***
Груды расписок из разных инстанций.
Страстные танцы.
Губы багровые крымским мускатом.
Тени журналов, усталые свечи.
Ветренный вечер.
Встреча распластана мутным закатом.
Взгляд раскалился.
Рокот огня.
На перегоне холодного дня —
Поезд прошел сквозь меня.
/ 24 ноября 2009
Маша 🌑
Маша сидит у окна.
В комнате мертвые мухи.
Маша сидит у окна
В позе усталой старухи.
Взгляд равнодушно скользит
По чистоте пейзажа.
Маша два года молчит —
Копит потертые фразы.
Маша сидит у окна,
Но иногда оживает.
Пыль. И в пыли тишина.
Фортепиано играет.
Споря с пустой тишиной
Маятник меряет мили.
В ночь, позапрошлой весной,
Машину дочку убили.
/ 2009
2008
Моряк
Темно.
И вечер наступает
на переулки и дома.
Свеча неспешно догорает.
Тумана вьется пелена.
Мертвеет тень в конце аллеи.
Застыли ветви.
Выцвел лед…
…
Там паруса скрипят о реи
и рвут неистово вперед.
Там надрываются канаты,
держа шальные корабли.
…
Свеча горит.
Постель примята.
Здесь скука и покой земли.
Здесь запотевшие разводы
на темном пасмурном окне.
Здесь в пустоту стекают годы.
Здесь пятна рома на сукне.
…
А там… Бросаются на реи!
Живут и дышат напролом!
Ревут в ста футах батареи…
…
Здесь тишина.
И старый дом.
/ 2008
Не возвращаются отцы
Трава.
Земля.
Сухие листья.
Озябли кисти.
Выцвел взгляд.
Мы возвращаемся назад…
Похоронив своих детей,
Мы возвращаемся назад.
На пепелище
Бродит
Ветер.
Мы на две трети
Мертвецы.
Не возвращаются отцы…
Похоронив своих детей,
Не возвращаются отцы.
Рассвет.
Туман.
Мы крепко сжали
Зубами рвущуюся злость.
Нас жены молча провожали.
Нас жены видели насквозь.
Мы не вернемся на щите.
Похоронив своих детей,
Мы не вернемся.
/ 2008
***
Я живу в позапрошлой эпохе.
Я живу в первой трети ствола.
В небольшом никотиновом вдохе
Погрузились Москвы купола.
Я живу над листом неформатным,
Запивая недели вином.
Понедельник мне шепчет невнятным,
Замирая безрадостным сном.
Я живу с остывающим чаем,
Шумом близких чужих поездов.
Я живу, не всегда замечая,
Пустоту и бетон городов.
Я живу, по проспектам гуляя,
Собирая каштаны и свет.
Я живу, за собой оставляя,
Черно-белый гранитный портрет.
/ зима 2008
Пятна. Цвета. Ткани.
Пятна цвета ткани
на алых простынях.
Море между нами,
соль на брамселях.
Бурые разводы,
сизые края —
проплывают годы,
стоя у руля.
Пролетают клочья
взглядов и людей.
Одинокой ночью
в доме без дверей,
лежа на диване
(словно на камнях)
пятна цвета ткани
на алых простынях.
/ 2008
2007
45й
Мы двое лежим у щербатой стены,
Запечатлев метель.
Ветер чужой неизвестной страны
Снегом швырнул шинель.
Ночь неприятной синей рукой
Вырвала страхом взгляд.
Красные звезды.
Тьма над рекой.
Курит и ждет отряд.
Руки дрожат на холодном ветру.
Жадно затяг, другой…
Мутные взгляды — не по нутру
Ждать и молчать с пургой.
Нас потащили по мостовой,
С кровью мешая шаг.
Глухо брусчатку бью головой.
Кузов.
Шоссе.
Овраг.
Люди выходят.
Ждут у стены.
Молча идут в расход.
“На изготовку! Целься! Пли!”
Курит и ждет взвод.
/ 2007
Гусары
Одним уверенным движеньем,
с опереженьем на 2/3,
мы перед яростным сраженьем
себя рисуем на портрете.
Передаем копье осанки.
Мех оттоманки.
Этишкеты.
И за спиною полустанки
легко ложатся на портреты.
И вот летим! Клинки сияют
и замирают
перед схваткой.
Закат лениво догорает,
а мы летим лихой посадкой,
через мгновенье умирая…
Роняя
капли на бумагу.
В наследство детям оставляя
свою железную отвагу.
/ 2007
Одинокая комната.
Одинокая комната.
Стол и окно.
На столе георгины и свет.
На столе сигареты.
Потерто сукно.
Неподвижно лежит пистолет.
Одинокие книги
у дальней стены.
Приоткрытая дверь на балкон.
Две картины и фото,
цветы на окне.
Закрывается третий сезон.
Одинокая лампа.
Глухая тоска.
С беглым почерком белый листок.
Загустевшая кровь.
Неподвижна рука.
Одинокий застывшый восток.
/ 2007
Одинокая комната. Стол и окно. На столе георгины и свет. На столе сигареты. Потерто сукно. Неподвижно лежит пистолет.
Одинокие книги у дальней стены. Приоткрытая дверь на балкон. Две картины и фото, цветы на окне. Закрывается третий сезон.
Одинокая лампа. Глухая тоска. С беглым почерком белый листок. Загустевшая кровь. Неподвижна рука. Одинокий застывшый восток.
/ 2007
Веранда
Медленно падают тени
листьев канадского клена.
Сумрачно…
Тихо до звона.
Мертвые, тусклые пятна
дальних чужих фонарей.
Теплый коньяк неприятно
залпом допить поскорей.
Холод вползает и вяжет.
Морось с ухмылкой в лицо.
Ветер мне что-то расскажет
за неизбежным концом.
Месяц скользнет на колени.
Ночь мне прикроет глаза.
Медленно падают тени —
креп, кашемир, органза.
/ 2007
2006
Романтический отдых на побережье
Каждый день усталую венеру
Закрывает хмурая скала.
Мы с тобой поедем на ривьеру
Трогать взглядом обнаженные тела.
На балконе долгими ночами
Слушать ароматы близких волн,
Слушать переборы за свечами
И далекий предрассветный горн.
На корме последним теплоходом
Провожать закат глотком вина.
Смаковать всю память год за годом.
Доставать из дыма имена.
/ 2006
2005
Стихи Гумилева
На флагштоках разорванным светом
Развеваются яркие флаги.
Два предельно простых силуэта.
Две могилы вчерашней отваги.
Две строки героических песен
Прокричат проходящие мимо.
Правый склон неуклонно отвесен,
А не левом — стоят пилигримы
И читают стихи Гумилева
Про далекие жаркие страны.
И у каждого черным сурово
Пистолеты торчат из карманов.
И у каждого яростным ритмом
Зажигаются первые строки.
И сегодня назло иезуитам
Солнце все же зайдет на востоке.
И у каждого мрачные лица
Диссонируют с магией слова.
Надо вечером сесть и напиться
Под простые стихи Гумилева.
/ 2005
12венадцатый шов
Взгляд не мерцает,
11-53.
За перекрестком лето смялось в комок.
Если успеешь, приходи, на меня посмотри.
Если успеешь…
Скоро кончится срок.
За поворотом,
10 минут тишины.
Тихие капли. Шорох неспешных шагов.
Если успеешь за отзвуком первой струны.
Если успеешь…
Ляжет двенадцатый шов.
Если же нет…
Ровно в 4 часа,
Все зеркала треснут и выступит лед.
Если же нет…
В доме звучат голоса.
Лето молчит, сделав два шага вперед.
/ 2005
2004
Мертвый город
И шаги за шагами в тумане полуночном тают.
Все уходят домой.
И тихо одни умирают.
Нам не будет конца, когда день расплескается в море.
Нас запомнят? О да! Посмотри, даже небо в узоре.
За кварталом квартал переходит в полуночный скрежет.
Даже тех, кто упал, добивают и яростно режут.
Все еще впереди, но и в прошлом немало осталось.
Мертвый город молчит.
Подождем еще самую малость.
И струна за струной обвивает хрипящее горло.
Я бы песню пропел, да слезами дыхание сперло.
Нам не будет конца, нам не будет начала и точки.
Мертвый город молчит.
Он прикончит нас поодиночке.
/ 2004
*** 🖤
Тени неба не гладят за взглядом.
Закрывают глаза
и молчат.
Все ушли.
Мы остались.
И рядом запоздалые крики врача.
И в броске выгибается тело,
ртом хватая последнюю нить.
Все ушли.
Все вокруг опустело.
Не любить.
Не проснуться.
Не жить.
/ 2004
2003
В этом вечно холодном мире
В этом вечно холодном мире
никогда не бывает света.
На полотнах бледнеет лето
под столетним налетом пыли.
В этом тусклом печальном месте
никогда не бывает моря.
Мы в субботу напьемся с горя
и, обнявшись, уснем вместе.
В этих ярких глазах с весною
затаился глоток свободы.
Смять и к черту отбросить годы
когда ты не была со мною.
В этом ритме на крыше тая,
каждый день переходит в строчку.
И мы вместе поставим точку,
когда выцветут краски мая.
/ 2003
Квартира
Я пересохшими губами
дотронулся до мира.
Горит закат.
Пространство рвет
опухшая квартира.
Заплывший серый потолок,
потресканные стены.
Здесь запах мести поперек
и потный взгляд измены.
Здесь тени мертвых из углов
задуют тихо свечи.
Всё подомнут отряды снов,
и ночь утопит вечер.
/ 2003
Магия вечера
От яркого света плавится
Усталый
Овал
Лица.
Спи, моя красавица.
Секунды пройдут до конца.
Спи, моя переменная.
В лапах
Кровавых
Дня.
Тихо трогаю вены я
И слушаю треск огня.
В сложной ритмике вечера
Мелко
Дрожит
Рука.
Замерло пламя свеч… Пора
Руны стереть с потолка.
Вытереть и расслабиться.
Молча
Допить
Вино.
Спи, моя красавица.
Спи, я закрою окно.
/ 2003
1916
Бордовый пол.
Бордовые портьеры.
Три офицера
ждут еще вина.
И каждый тост, и каждый вдох — до дна.
Прозрачен лед.
Прозрачна и тревога.
Печать острога
молча над страной.
И каждый взгляд, и каждый вдох — немой.
Черна печаль.
И так же черны речи.
“Заряд картечи!
И поджечь запал!” —
допив вино, сказал он, и упал.
/ 2003
Жизнь
Сквозь шторы солнце рвется в дом —
Рассвет не знает стен.
За каждым утром — перелом
И пульс усталых вен.
За каждым днем — переворот.
Троллейбус, душ, постель.
И (если очень повезет)
На шаг приблизишь цель.
И только вечером вдыхать
Тепло в твоих руках.
Обняться крепко, маску снять,
И пересилить страх.
И выйти насквозь, через край.
Взлететь и не дышать.
Никто не вспомнит? И пускай!
Нам мир не украшать.
/ 2003
В ожидании штурма 🧡
Блики и тени…
Переплетенье.
Свет на ладони. И дрожь.
Мысли и нервы.
Выстрелить первым.
Не шелохнуться. Не трожь!
Звезды и вечер
перекалечен.
Частые вдохи. И лед.
Замерло тело.
Все опустело.
Рвет наизнанку.
Вперед!
/ 2003
2002
Узел
Темнота. И далекий выстрел.
Наслаждение взглядом ночи.
115 . 140 . 300 .
Двери насквозь, и миг короче.
Тишина. И движение цели
Между улицей и стеною.
Сохраняя тепло постели,
Только память живет со мною.
Пустота. Только лак приклада
Согреваю своей щекою.
На душе сорок дней прохлада.
Я оставлю весь мир в покое.
Пелена. И летит время,
Воплощаясь в одной искре.
Перекресток. Удар. Темя.
В переулке застрял выстрел.
/ осень 2002
2001
Усталость рухнула на стену.
Усталость рухнула на стену.
Уперлась в кирпичи руками.
Мы снова колем счастье в вену
и ловим пыль под облаками.
И дождь. И злость внутри трамвая.
И каждый взляд бросает в холод.
И рельсы, в полночь убегая,
пронзают насквось черствый город.
И дрожь последней остановки.
И в лужах фонари и ветер.
Затвором лязгнули винтовки…
На рельсах дети… дети… дети…
И лед в глазах остервенелых
могучей толщей душит время.
И кольт в ладонях неумелых
дрожит и мушкой ищет темя.
Находит. Радостно стреляет.
Через квартал несутся мысли.
Потом и эхо догоняет
и слышен выстрел… выстрел… выстрел…
И все задергивают шторы,
чтобы забыть, не знать, не видеть.
И умолкают разговоры.
И все боятся ночь обидеть…
А тело глухо и спокойно
вдруг распласталось на асфальте.
Мой кольт упал. И стало больно.
Холодный ветер режет пальцы.
Мороз на щеках сушит слезы —
Я их сдираю вместе с кожей.
Здесь умирают все угрозы.
И я умру. Но только позже.
/ 2001
Минск. Октябрь. Ночь
Улица ночью тонет в тумане.
Острые грани
Тёмных кварталов.
Ночь растворяется в мутном стакане.
Ночь добивает смертельно усталых.
Небо, мигая, смотрит на лужи.
Ливень простужен —
Харкает кровью.
Ночь уверяет, что будет не хуже.
Ночь наполняет чувства любовью.
Падает свет, как отрезанный локон.
Насмерть из окон
На мостовую.
Ночь заплела миллионы волокон.
Автопортрет на холсте нарисует.
Краски исчезли. Серые тени
Странным сплетеньем
В окнах вагона.
Ночь, выбирая простые мишени,
Тихо идет за тобой вдоль перона.
Эти шаги мягко путают мысли.
Тучи нависли.
Давят и давят.
В каждой секунде слышится выстрел.
Нервы сдают. Человек убегает.
Улица ночью тонет в тумане.
Острые грани
Тёмных кварталов.
Ночь растворяется в полном стакане.
Ночь добивает смертельно усталых.
/ 2001
Переулок
Тишина.
Мгновенье.
Шорох.
Снизу вверх скользит клинок.
Тело падает у ног.
Свет.
Луна.
Металла сполох.
Тень метнулась в переулке.
Скрылась в тихом закоулке.
Смерть.
Мгновенье.
Тишина.
/ зима 2001
1999
Я посмотрел, а там…
Я посмотрел, а там…
Зонты…
Цветы…
И черные банты…
А за всем этим — ты.
Ты!
Ты!
Ты!
Ты!
И только ты.
В параде мертвой красоты.
Седой печалью и любовью,
застывшей в жилах липкой кровью.
В своем гробу…
В своей земле.
К тебе.
И я спешу к тебе.
Презрев судьбу,
борьбу.
Борьбу?
А, черт с ней!
Я умру в борьбе.
К тебе!
Бегу, спешу к тебе.
/ 1999
Городской вечер
На вечер вывалили всё:
позор
и грязное бельё,
старьё
и выцветший узор
прощальных заскорузлых штор.
На вечер вывалили хлам!
Свет окон
рвёт напополам
седую темень старика…
На шее — ремень,
и тоска
закралась в душу, словно стон.
Влюблён,
он в ночь давно влюблён.
/ 1999
***
Ядом души пропитались,
Доигрались,
Расстарались.
Полетели над рассветом
Летом
Ветром,
Быстрым ветром.
Растерзали утро стаей,
Моложавей,
Покровавей.
Над обрывом просвистели,
Пели,
Сели,
Снова сели.
Замаячили над Минском
Обелиском
Очень близко.
И упали на столицу
Птицей
В лица…
Прямо в лица.
/ 1999