Book: Дзен в искусстве написания книг

Рэй Бредбери, оказывается, на редкость позитивный писатель. Его эссе наполнены энергией и драйвом. Для него работа — обязательный критерий выживания в этом мире. У меня похожие ощущение, если я не занимаюсь творчеством хотя бы неделю, то сразу же впадаю в раздражительное состояние.

Но вот что случится: мир догонит тебя и попытается одолеть. Если не будешь писать каждый день, яд постепенно накопится, и ты начнешь умирать, или безумствовать, или и то и другое.

Если ты не работаешь, ты перестаешь развиваться, ты зажимаешься, становишься нервным и раздражительным и, таким образом, разрушаешь весь творческий процесс.

Как и многие другие, он много работал. Первый хороший рассказ (“Озеро”) он написал в 22 года.

Ежедневно начиная с двенадцати лет я писал как минимум тысячу слов в день.

И, как многие из нас, не сразу понял, в чем именно был секрет успеха.

Извлек ли я трудный или не очень урок из «Озера»? Нет, не извлек. Я вернулся к сочинению старых добрых страшных историй в лучших традициях жанра. Я был еще слишком молод, чтобы хорошо разбираться в писательском мастерстве, и мои собственные открытия оставались незамеченными мной.

Рэй писал стихи и очень любил поэзию. Глядите, какой великолепный пассаж:

Ежедневно читайте поэзию. Поэзия хороша тем, что разминает мышцы мозга, которые мы задействуем крайне редко. Поэзия развивает чувства и держит их в тонусе. Она помогает нам осознавать собственный нос, глаза, уши, язык и руки. И самое главное, поэзия – концентрированная метафора или сравнение.

Итеративная разработка в действии. Одна неделя — один рассказ.

В понедельник, с утра пораньше, я делал первый набросок нового рассказа. Во вторник я его правил. В среду правил опять. В четверг правил снова. В пятницу выправлял еще раз. В субботу, с полуденной почтой, я отправлял в Нью-Йорк шестой, и окончательный, вариант. А в воскресенье? В этот день я обдумывал все безумные идеи, дравшиеся за мое внимание.

Ограничения стимулируют творчество. Абсолютная свобода парализует. Даже цензура бывает помогает. А недостаток времени заставляет фокусироваться и не отвлекаться на ерунду:

Наконец я нашел подходящее место, зал для машинописных работ в подвале библиотеки Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Там стояло штук двадцать старых пишущих машинок, «ремингтонов» и «ундервудов», сдававшихся внаем по десять центов за полчаса. Ты бросал в щель монетку, часы тикали, как сумасшедшие, а ты, как маньяк, долбил по клавишам, чтобы успеть завершить работу до того, как закончатся отведенные полчаса. Получается, у меня был двойной стимул: дети, гнавшие меня из дома, и счетчик времени на машинке, подгонявший печатать с безумной скоростью. Время — деньги, так оно и было. Первый набросок повести я закончил за девять дней. 25 000 слов, почти половина того романа, в который со временем превратится «Пожарный».

Поглядите, как это все поэтично.

За завтраком я наступаю на мину-идею, она взрывается, а я собираю куски и осколки и сплавляю их заново, чтобы к обеду они охладились.

После таких книг хочется писать.